— Да? А вот это уже интересно! — напрягся я. — И как же он, интересно знать, «всплыл»?
— Местный ОМОН проводил рейд на колхозном рынке, попался им на глаза один подозрительный. Сам кавказец, а по паспорту — русский: Хохлов Дмитрий. («Боцман!» — мелькнуло у меня в мозгу.) Прописка подмосковная и все такое... Короче, они сейчас из этого то ли дагестанца, то ли ингуша цепочку тянут на того, у кого он паспорт взял. Если у них выйдет, глядишь, вы себе все свое барахло и документы сможете вернуть. Это же проще, чем новые оформлять! Да и потом, Сергей, у тебя же машина была такая отличная, по горячим следам ее тут еще можно отыскать. А через несколько дней разберут ее на запчасти или перекрасят и из этой области в другую переправят, так что ищи-свищи тогда...
— Так что вы предлагаете, Константин Дмитриевич? — спросил я. — Ждать тут, пока нам все наше барахло не отыщут?
— Конечно, можно и домой поехать... — дипломатично заметил Голубков. — А там уже ждать у моря погоды и надеяться на лучшее. Но, зная тебя не первый год, я все-таки посоветовал бы тебе и ребятам проявить активность и помочь местным спецам в поисках. С такой командой, да с таким-то опытом! Да вы тут за пару суток управитесь...
Доводы Константина Дмитриевича были убедительны: действительно, проще было задержаться еще на несколько дней, чем потом в Москве ломать себе голову над вопросом: найдут местные опера мою тачку или нет, всплывут, как у Боцмана, наши документы или так и канут — хорошо, если бесследно! Затеряются на необъятных просторах нашей страны. Ну а про вещи я не говорю, вот только спальники жалко, они с нами столько прошли... Да и не купишь их, такие спальники-то!
Видя, что я всерьез задумался над его словами, Голубков предложил:
— Пойдем к вертолету, я вас с тем самым фээсбэшным опером сведу, который хохловский паспорт обнаружил. Может, он тебе лучше, чем я, все объяснит...
После разговора с местным оперативником, после его обещания пристроить всех нас в их фээсбэшной гостинице и даже прикрепить к служебной столовке, нам не оставалось ничего другого, как согласиться. А узнав от Голубкова о том, что только благодаря нашему вмешательству был уничтожен учебный чеченский лагерь, фээсбэшный полковник, между прочим, так к нам проникся, что даже пообещал выписать за это поощрительную премию (оказывается, есть у них некий свой фонд для таких вот целей)...
Мы распрощались с Константином Дмитриевичем и на «Волге» полковника из областного ФСБ покатили туда, где еще пару дней назад вся милиция стояла на ушах, занятая нашей поимкой. Не скажу, что мы триумфально въехали в город, но ощущение радости от честно сделанного дела присутствовало.
Нас привезли сразу в областное УВД, где Боцмана сфотографировали, вклеили его собственное фото в его собственный паспорт и тут же выдали ему на руки, а всем остальным вручили по справке о пропаже документов. Затем на той же «волжанке» нас отвезли в чекистскую гостиницу, выдали на неделю вперед талонов на питание, по три тысячи рублей премии (оперативно работают, черти!) и только тогда оставили нас одних, поселив в двух просторных номерах.
Мы плотно поужинали в довольно приличной столовой, накупили на выданные нам деньги туалетных принадлежностей и потом чуть не по часу каждый полоскались в душе. И только после всего этого дали навалиться на нас той страшной усталости, которую мы все эти дни старались не замечать. Ни на разговоры, ни на что-нибудь другое у нас просто не было сил: мы полегли на свои заправленные свежим бельем кровати и тут же провалились в глубокий сон. Все остальное случилось с нами уже завтра...
10
Мы проспали больше двенадцати часов — до тех пор, пока в десять утра к нам в комнату не постучался присланный за нами шофер из местного УВД. Пришлось ему ждать, пока мы умоемся и позавтракаем. На то, чтобы купить себе что-нибудь из одежды (старая, в которой мы пробегали все эти дни, стала похожа на обноски), уже не было времени.
Шофер привез нас прямо к зданию местного уголовного розыска. Он позвонил кому-то по внутреннему телефону, и нам навстречу вышел улыбающийся крепыш.
— Старший оперативный уполномоченный областного отдела по борьбе с организованной преступностью майор Мальцев Антон Егорович, — официально представился он. А потом неофициально добавил: — Так вот вы какие!
— Это какие же такие? — ехидно поинтересовался Муха.
— Ну мы тут в отделе грешным делом думали, что те, которые чеченцев так пошерстили, — богатыри, не иначе. А вы обычные люди, каких много... Чем же вы берете, не раскроете секрет?
— Наша подготовка, майор, — военная тайна... — встрял донельзя серьезный Артист. — Мы не имеем права ее разглашать...
— Да? Жаль... — не понял шутки Мальцев. — Ну что, пойдем к нам? Я введу вас в курс дела.
Комната, где базировались оперативники, прямо скажем, была не ахти: тесновато, темновато, пыльно. За пятью столами, заваленными папками с бумагами, сидело восемь человек. А майор, казалось, вовсе не замечал неухоженности своего хозяйства.
— Знакомьтесь, вот мои люди...
Он по очереди представил своих коллег, потом назвали себя и мы. На этом официальная часть встречи подошла к концу и все, усевшись кто куда, стали обсуждать, с какого бока нам можно подступиться к поиску наших вещичек.
Один из следователей отдела, который вчера уломал-таки на признание фальшивого Хохлова (на самом деле оказавшегося жителем Махачкалы Вагизом Алишеровым), доложил, что дагестанец дал наводку на одного торговца документами.
— Есть на колхозном рынке один мужик — все зовут его Семь-Сорок за любовь к этому мотивчику; так вот он — по рассказу Алишерова — настоящий спец по документам. Сначала он скупает у алкашей паспорта, а то использует ворованные бланки паспортов, каких-нибудь других корочек, а потом по требованию желающих вставляет туда их фотографии. Берет всего пятьсот «зеленых», сам за бланк дает не больше пятидесяти — отличный бизнес!..
— А вы раньше что — о нем ничего не знали? — спросил у Мальцева Док. — Он же, наверное, не первый год таким вот макаром промышляет?
— А наверно! Но доказательств нет. Есть только косвенные подтверждения вроде высокой квалификации Семь-Сорок — такую руку на двух-трех паспортах не набьешь... Его можно только с поличным взять, а поскольку его клиенты сплошь и рядом из криминальной среды, пока нам его зацепить не получалось. Так что этот Алишеров его первым, получается, сдал...
— Ну что же, и этого достаточно, — сказал я. — Думаю, самое время пойти и познакомиться с этим Семь-Сорок...
— Валяйте! Только не спугните его, — предупредил Мальцев. — Он мужик нервный, если раскусит вас, потом год его не найдешь.
— Не раскусит! — засмеялся Муха. — У нас знаете какой артист есть! Что, Семен, сыгранем спектакль?
— Нет проблем! — Артист привстал со своего места, шаркнул ножкой и галантно поклонился. Аплодисментов он не сорвал, но и сомнений его кандидатура не вызвала: потрепанный вид Артиста и вечный авантюрный блеск в глазах идеально подходили для первого контакта с торговцем документами.
Договорившись о связи и получив на руки пятьсот меченных специальной краской долларов, мы вышли из здания УВД, схватили частника и поехали к колхозному рынку.
Мы зашли на рынок по одному и тут же растворились в толпе покупателей, снующих грузчиков и вездесущих горбоносых перекупщиков. Я шел шагах в пятидесяти от Артиста и, посматривая для отвода глаз на красиво разложенные на прилавках фрукты и овощи, старался не выпускать Семена из вида. Он тоже повертелся среди прилавков, купил грушу у толстой тетки кавказского вида и направился к противоположной от входа стороне рынка. Там, как нам рассказали оперативники, возле будочки с вывеской «Ремонт обуви» и ошивался постоянно Семь-Сорок.
По описаниям милиционеров, это был вертлявый и костистый человечек лет сорока. Мальцев уверял, что мы его сразу узнаем — Семь-Сорок косил левым глазом и заметно шепелявил (когда-то в пьяной драке ему выбили передние зубы, он потом их, конечно, вставил, но дантист оказался плохой, зубы торчали вперед, и выпяченная верхняя губа при разговоре шлепала).