Я захлопнул дверь фургона и пошел за ребятами.

Подходя к ним, я услышал, как Голубков распекает Артиста:

— За каким хреном, Семен, вы тащите в машину это дерьмо? — Голубков ткнул пальцем в сторону сумки с автоматами, отобранными у чеченцев. — Они, случись что, теперь ни вам не помогут, ни вашим друзьям.

— А как же? На дороге же их не бросишь... — растерянно протянул Артист.

— Ладно, кидай в багажник, авось пронесет... Вот! Вот что вам поможет! — Голубков достал из кармана лист какого-то документа. — Согласно этому приказу вы уже неделю находитесь в прямом подчинении у генерала Бойко и все ваши предыдущие действия были непосредственно связаны с выполнением его задания.

— А кто этот Бойко? — спросил Муха.

— Кремлевское начальство надо знать! — попенял ему Док. — Генерал Бойко — заместитель секретаря Совета безопасности.

— Держи, Сергей... — Генерал протянул мне приказ, напечатанный на красивой гербовой бумаге с водяными знаками. — Это ваша охранная грамота. Показывай ее всем, кто на тебя станет наезжать.

Мы забросили сумку с автоматами в багажник машины, кое-как разместились в «Волге» и на приличной скорости погнали к Москве. С бумагой Бойко в кармане и с Голубковым за рулем я — после всех случившихся с нами передряг — чувствовал себя очень комфортно. К моему большому сожалению, это состояние жило во мне недолго... Даже слишком недолго: не прошло и десяти минут, как у поворота на Воскресенск нам двумя трейлерами перегородили дорогу какие-то крутые ребята в невиданном камуфляже без знаков различия и с вооружением, о котором я только слышал, но никогда не держал в руках.

— Сохраняйте спокойствие! — успел сказать Голубков. — Это спецназ разведки, у них задание на вашу ликвидацию...

Дальше он договорить не успел: к машине со всех сторон подскочили спецназовцы, не церемонясь, осыпая тумаками, выволокли, всех нас из «Волги» и заставили бежать к близлежащему лесу. Делали они все это слаженно, молча и — чего скрывать — красиво...

Хотя, наверное, и мои сумели бы не хуже. Заведя в лесок, нас побросали на землю лицом в траву, и только тогда один из камуфляжных рявкнул:

— Всем молчать! Шевельнетесь — стреляю!

Затем я услышал, как другой спецназовец — скорее всего, командир — доложил по телефону:

— Сокол, я Синица. Вся группа захвачена. С ними в момент захвата оказался еще один, за рулем. Машина с конторскими номерами и спецсигналом... Понял... Есть, выполнять приказ! — Он замолчал, а потом я услышал то, что и ожидал, хотя очень-очень не хотел бы этого услышать... — Получено подтверждение основного варианта, — сказал он, обращаясь к своим. — Шофера оставляем, с остальными действуем по первоначальному плану.

В переводе на нормальный человеческий язык это значило только одно: командир спецназовцев приказал своим бойцам приступить к нашей ликвидации...

8

Генерал Иконников долго не мог поверить своему счастью: он свободен! Не считая синяка под глазом, «подаренного» ему Боцманом, он, кажется, вышел из всей этой истории благополучно... Иконников еще немного посидел в размышлении в кузове «газона» и, решив, что ему лучше всего немедленно вернуться на «Гамму» и постараться как можно тщательнее замести следы своего участия в пропаже контейнера, вылез из грузовика.

Бумажник с документами и деньгами Пастух ему отдал, поэтому большой проблемы с возвращением домой Алексей Николаевич не испытывал. Он встал на обочине, быстро поймал частника, который согласился за сто рублей довезти его до Рязани, и уже через пару часов покупал билет до своего города в кассах местного железнодорожного вокзала. С поездом ему тоже повезло: он отходил через полтора часа. Иконников зашел в ближайшую гостиницу и, заплатив без разговоров столько, сколько запросил дежурный администратор, отправился принимать душ.

После душа генерал заскочил на привокзальный рынок и, не скупясь, купил себе кое-что из одежды: нижнее белье, носки, спортивный костюм и кроссовки. Затем он заперся в примерочной и, сняв с себя помятую и изрядно испачканную генеральскую форму, надел все чистое.

Иконников, похожий теперь на туриста, объявился возле своего вагона люкс за полчаса до отхода поезда. В небольшой спортивной сумке, которая висела у него на плече, лежала сложенная форма и бутылка дорогого армянского коньяка. Генерал отдал свой билет проводнику, тот уважительно кивнул, приглашая занять купе, и через минуту Алексей Николаевич с удовольствием водрузил свое грузное тело на застеленный чистыми, хрустящими простынями диван СВ.

Вскоре поезд тронулся. Иконников, решив первым делом отметить свое благополучное возвращение домой, достал коньяк и принял для бодрости духа сто граммов. Чувствовал себя Алексей Николаевич прекрасно: он был жив, здоров и весел. Для полного ощущения счастья ему не хватало лишь одного — вкусно и сытно поесть: ведь в последние сорок часов он не ел ничего, кроме нескольких бутербродов, а коньяк так сильно возбудил его аппетит, что у генерала даже в животе забурчало.

Иконников справился у проводника, где находится вагон-ресторан, и обрадовался, что идти к нему всего два вагона — даже здесь ему улыбалась удача.

«После темной полосы обязательно должна следовать светлая, — думал Иконников, направляясь в ресторан. — Ничего удивительного, что мне сейчас во всем стало везти — ведь я сейчас нахожусь в светлой полосе своей жизни...»

Было около трех часов дня — самое обеденное время — в ресторане почти все столики были уже заняты. Но и тут ему повезло: официант, которого он попросил посадить себя как-нибудь получше и подкрепил свою просьбу сотенной купюрой, тут же предоставил ему пустующий стол рядом с барной стойкой. Сняв со стола табличку «спецобслуживание», официант подал меню генералу и вежливо склонился рядом с ним с блокнотом в руках. Отлично разбираясь в психологии ресторанных посетителей, официант был уверен, что в лице Иконникова он заполучил выгодного клиента.

И действительно, Алексей Николаевич, убежденный, что совсем недавно находился одной ногой в могиле, решил отметить свое счастливое «воскрешение» и сегодня позволил себе не экономить на удовольствиях. Генерал заказал обед с икрой и семгой, двести граммов коньяка, фрукты и пообещал хорошо отблагодарить официанта, если все это будет принесено ему как можно быстрее.

Официант засуетился, заставляя стол тарелками со вкусно пахнущей едой. Наконец Алексей Николаевич приступил к трапезе. Торопиться ему было некуда, поэтому он ел обстоятельно, с интересом разглядывая сидящих в ресторане попутчиков.

Минут пятнадцать спустя к нему подскочил официант.

— Извините, пожалуйста... — заискивающим тоном сказал он, — не согласились бы вы немного потесниться?.. Здесь двое господ, которые заказывали этот столик... Я думал, они придут позже, но... сами понимаете мое положение...

— Да чего там, пусть идут, места хватит! — благодушно разрешил Алексей Николаевич; он был совершенно уверен, что официант все это сейчас выдумал на ходу: просто захотелось воспользоваться ситуацией с отсутствием мест, срубить еще деньжат с клиентов. Но генерал сейчас был в таком прекрасном настроении, что сразу решил смотреть на эту уловку сквозь пальцы: ему и самому не хотелось сидеть в одиночестве.

Немного погодя официант действительно подвел к столу двух мужчин. Оба они были лет тридцати, немногословны, коротко стрижены; их прекрасно развитую мускулатуру облегали дорогие фирменные спортивные костюмы.

«То ли спортсмены, то ли бандиты... — подумал Иконников, глядя на них. — Впрочем, сейчас такой бардак, что до конца никогда не разберешься: с утра он спортсмен, а ночью, глядишь, уже бандит. Да не один ли хрен, с кем дорогу коротать...»

— Садись, мужики! — сказал генерал. — Познакомимся по случаю? Меня зовут Алексей Николаевич. А вы?..

— Славик, — ответил один. Он был чуть выше своего приятеля и пошире в плечах.

— Шурик, — откликнулся второй.